Читать книгу "Без права на смерть. Еще один шанс - Евгений Жураховский"

— Ха!.. Спалился дружок!.. Примерно четыреста метров…. Далековато, сука…. Ждите….

Никто ему, естественно, не ответил: слишком близко стояли боевики, чтобы Грешник рискнул пошевелить губами. Рыжебородый повернулся обратно к машине и усмехнулся, глядя на молодого, затем снова с еще большей силой двинул прикладом по стеклу. Ничего не произошло, и он удивленно посмотрел на стекло в упор. В этот момент на лице бородача отобразился ужас, он увидел толщину стекла, и это было последнее, на что я обратил внимание.

— Снял! — весело воскликнула рация.

Время будто замедлилось. Руки перестали трястись, а сердце словно остановилось. Невероятно стремительный заряд адреналина выплеснулся в кровь, активируя весь скрытый в человеческом теле потенциал. Негромкий щелчок разблокировки дверей послужил для меня более верной командой, чем голос солдафона. Я понял, что и Грешник, и Монах сейчас выскочат наружу, чтобы принять бой, и ринулся первым. Дернув за желтую рукоять, пулемет действительно легко и быстро пополз вверх. Створки люка параллельно раскрылись, прикрывая с обеих сторон мое показавшееся из внедорожника тело. Что‑то в подвесе поворотного люка мягко щелкнуло, и пулемет зафиксировался, глядя всеми шестью огромными стволами в сторону противника.

Первым меня заметил боец, находящийся спереди Уазика. От неожиданности и испуга при виде огромного пулемета он резко попятился и упал на пятую точку, роняя свой автомат. Ударившись головой о тяжелый бампер, он, казалось, не обратил на боль никакого внимания и, так же сидя на асфальте, рьяно передвигал руками и ногами, пытаясь скрыться за автомобилем.

Я уже не испытывал страха и не был наполнен переживаниями. Наоборот, во мне что‑то переключилось на более устойчивые чувства, такие, как ненависть и злость, а также откуда‑то из глубины души выбрался азарт, азарт убивать, и я нажал на зеленую кнопку. Стволы моментально начали вращаться, а пулемет, словно дракон, задышал, извергая адское пламя.

Почти сотня тяжелых пуль, выпущенных пулеметом за секунду, разорвала пополам одного из боевиков, находившихся у Ровера, слишком уж надолго я задержал на нем прицел, второму, когда он попытался укрыться за машиной, разнесло голову и оторвало правую руку, и она вместе с зажатым пальцами автоматом упала на асфальт. Тело же его по инерции ударилось о борт красного внедорожника и медленно сползло вниз, забрызгивая стекла фонтаном извергающейся крови. В тот момент я не испытывал ни жалости, ни сострадания. Эти люди для меня сейчас представлялись всего лишь движущимися мишенями в тире и не более. Они были противниками, которые, допусти мы ошибку, поступили бы точно так же с нами без каких‑либо угрызений совести.

В какой‑то момент я перевел огонь на Дефендер. Пули, словно тонкие иглы адской швейной машинки, застучали по его задней части, прошивая насквозь корпус, разрывая куски металла и разбивая стекла. Внедорожник, взревев мотором, рванул вперед. Водитель пытался объехать УАЗик, стоящий впереди, но этого не получилось. С грохотом упершись углом бампера, внедорожник начал медленно сдвигать его вперед. Не прекращая стрелять, я направил стволы на водителя Ровера, после чего машина перестала двигаться. Стараясь предотвратить подобное поведение водителя УАЗа, я сразу же направил миниган на него. Стволы пулемета раскалились докрасна, но стрелять я не прекращал, а, напротив, с еще большим усердием перемешивал автомобильное железо с человеческой плотью. Боец, который все это время прятался за УАЗиком, рванул через дорогу, и я постарался его остановить, но в этот момент выстрелы прекратились, а пулемет лишь противно завизжал, продолжая вращать стволами. Патроны закончились в самый неподходящий момент, словно кто‑то свыше дал второй шанс этому убегающему парню. Я смотрел ему вслед, так и не отпуская зеленой кнопки. Вот он, перекувыркнувшись через забор дома напротив, пробежал через двор. Запнулся о края детской песочницы и завалился в нее, но тут же поднялся и побежал дальше. Добежав до ограды с внутренней стороны двора, он попытался перелезть через нее, но неожиданно даже для меня из его головы брызнул кровавый фонтанчик, и он замертво повис на верху забора. Поняв, что стрелял Кипиш, который, видимо, все еще находился в башне пожарной станции, я перестал давить на кнопку, и пулемет окончательно затих. Только сейчас я обратил внимание на крышу нашего внедорожника. Она вся была усыпана раскаленными гильзами, а под миниганом так вообще появилась целая горка. Развернув люк вместе с подвесом, я увидел Монаха. Придавив коленом спину еще одного бойца, он заломил ему руки назад и пытался связать. Рядом стоял Грешник, почесывая затылок, он посмотрел на картину разрухи и, мельком бросив взгляд на меня, произнес, наверное, самую емкую фразу в моей жизни:

— Ну, ни хера себе!

Выбравшись из машины, я сразу же ощутил во всем теле непонятно откуда появившуюся слабость. Ноги и руки одолевала дикая дрожь, к горлу подкатил ком. Если, управляя пулеметом, я думал лишь о нашей защите и боевиков воспринимал исключительно как цели, то сейчас, когда все закончилось, при виде изрешеченных машин и изуродованных тел на дороге на душе стало паскудно, если честно.

Когда я неуверенно подошел к расстрелянным мной внедорожникам, в нос сразу же ударила едкая смесь запаха пороха и крови. Тут же немного закружилась голова, начало подташнивать, но я все‑таки постарался удержаться на ногах и заглянул через разбитые окна Ленд Ровера. Сзади, на пассажирском месте, оказывается, все это время тоже были люди. Почему же они не покинули автомобиль сразу же после остановки, я не понимал. Неужели действительно так расслабились и не ожидали сопротивления, раз выставили наружу только пятерых. Конечно, это нам вышло на руку, ведь, покинь автомобиль и они, нам пришлось бы гораздо сложнее, а возможно, пуля, выпущенная кем‑то из них, попала бы в меня, тем самым лишая ребят такого преимущества, как пулеметчик. Но вот картина, которая оказалась на задних сидениях, просто обескуражила. Это был фарш. Натуральный мясной фарш из человеческого мяса, сдобренный осколками стекла и железа. При виде этого мне стало еще хуже, и я попытался вдохнуть как можно больше воздуха, но вместо этого ощутил лишь сладковатый привкус крови. В голове тут же помутнело, и меня моментально вырвало остатками утренней ухи прямо на безголовый труп, лежащий у машины.

— Твою же мать! — послышался сзади знакомый голос Кипиша. — Мало ему было башку потерять?.. Может, обоссышь его еще?!

Вытирая лицо рукавом, я повернулся к солдафону и посмотрел прямо в его глаза с такой ненавистью, что он отпрянул назад.

— Лан — лан, не кипятись!.. Все я понимаю… — спокойно произнес он и, прихрамывая на одну ногу, двинул в сторону нашей машины. — О, Грех!.. Вижу: языка взяли!..

Задерживаться у разбитых машин я не стал и, с трудом превозмогая тошноту, побрел к ребятам. Подойдя к нашему внедорожнику, я случайно наткнулся взглядом на пробитое левое переднее колесо. Таким вот неудачным для машины оказалось перешагивание через бордюр, о чем свидетельствовала хорошая вмятина на диске. Оно и понятно, учитывая вес бронированного джипа, да еще и накренившегося на левую сторону в результате резкого маневра.